Климов Василий Петрович
«Мы тоже были на грани…» Зашел
в редакцию участник Великой Отечественной войны и, как он сам
представился, ровесник Октября, Василий Петрович Климов, проживающий в
деревне Заболото Вилегодского сельсовета. В преддверие 50-летия Победы
над фашистской Германией он хотел бы вспомнить своих товарищей-земляков,
с которыми вместе призывался в армию накануне войны. -
В 1938 году нас человек тридцать из района призвали и отправили в
Новосибирск, в школу младшего командного состава, - рассказывает Василий
Петрович. – Когда начались события на Халхин-Голе, нашу дивизию
перебросили на Дальний Восток. После того как конфликт закончился, мы
там базировались. В
июне 1941 года наш полк находился на оборонных работах на границе с
Китаем по реке Амур. Я заведующим складом был, - продолжает ветеран, -
прихожу в штаб полка, чтобы взять машину для поездки в город за
продуктами. Сижу в дежурке. Вдруг звонит телефон – сообщают, что война
началась, немцы бомбят наши города. Меня сразу послали в город, в
редакцию газеты, чтобы я привез в полк текст выступления Молотова по
поводу вероломного нападения фашистской Германии на Советский Союз. В
июне или августе нашу дивизию перебрасывают под Москву. Я же остался на
Дальнем Востоке, потому что за две недели до этого меня перевели в
другую часть. Практически все вилежане, которые призывались вместе со
мной, погибли в боях под Москвой. В живых остались только четверо.
Николай Вахрушев, Леонид Ильин, Николай Ширяев, отвоевав, вернулись в
Вилегодский район. А четвертый – Федор Анкудинов, после войны жил на
Урале. Сам же Василий
Петрович, когда советские войска на западе страны ожесточенно сражались
с фашистами, находился в частях, которые защищали наши границы на
Дальнем Востоке от возможного вторжения японской армии. Конечно же, на
границе с Китаем служить было не так тяжело и страшно, как воевать с
немцами. Но война везде война. Несколько эпизодов, о которых рассказал
ветеран, на наш взгляд, дают представление о тех условиях, в которых
служили в те годы советские солдаты на Дальнем востоке. *** -
Была угроза, что как только немцы возьмут Москву, Япония объявляет
войну СССР. И с августа 1941-го по январь 1942 года наши войска
находились в полной боевой готовности. Люди спали с оружием в руках.
Шесть месяцев подряд – в страшном напряжении. И только когда немцев
погнали от Москвы, объявили отбой, и мы оружие поставили в пирамиду. В
этот день был дежурным по роте. Солдаты спят. Команда «Подъем!» - никто
даже головы не повернул. Сколько ни пытался, ничего сделать не могу:
как мертвые бойцы лежат. Звоню дежурному по части: «Роту поднять не
могу». «Не тушуйся, - отвечает, - в остальных то же самое». Командир
полка сказал: «Пусть спят, пока сами не встанут». Так организм
отреагировал на страшное напряжение, в котором шесть месяцев находились
солдаты, с минуты на минуту ожидая начала боевых действий. *** Был
у нас политрук. Его вся рота ненавидела, потому что выслуживался перед
начальством, измывался над солдатами. Например, завел такой порядок, что
мы везде должны были бегать бегом, даже в столовую. И вот бежим мы с
напарником со стрельбища. А он только недавно из госпиталя – с
туберкулезом костей лежал. На нем коробка ручного пулемета, три диска и
винтовка. Не может, бедный бежать, а ослушаться политрука нельзя. Солдат
не выдержал, бросил коробку и от безысходности хотел напороться на штык
винтовки. Но мы не позволили ему это сделать, успокоили его. Послали в
больницу. Врач прописал постельный режим на три дня. Вечером,
после ужина, мы отправлялись на оборонные работы. Я доложил, что этот
товарищ освобожден. «Поднять!» - был приказ. «Ничего подобного, -
отвечаю, - я врачу подчиняюсь и за здоровье людей в своем отделении
отвечаю». Политрук роты настаивает на своем. «Иди сам и поднимай», -
говорю ему. Все-таки
заставили больного подняться и, несмотря на его уверения, что он не
может стоять, поставили часовым. И тот, находясь на посту, прострелил
себе ногу. Утром меня арестовали. Но впоследствии разобрались и
освободили. А политрука разжаловали и отправили на фронт. Моему
напарнику ампутировали ногу и комиссовали. *** Поскольку
угроза нападения Японии ослабла, то бойцов направляли на мирные работы.
Например, на сенокос. И нормы были очень большие – сорок соток в день
пока не скосишь, спать не пойдешь. У нас в роте служил боец Сергеев из
Орловской области, он нам всем лапти сплел. А ботинки нам выдавали
американские, их только лешак мог носить – тяжелые, не сгибаются. Так мы
как к деревне подходим, так сразу эти ботинки надеваем. Деревню прошли;
делаем привал и в лапти переобуваемся. В 44-45-х годах лес рубили.
Случилось однажды и вооруженное столкновение. Не
знаю, в чем причина, но один наш строительный батальон решил пробраться
в Манчжурию. Мятежники убили командный состав и стали продвигаться к
складу. Опять же затрудняюсь сказать, с какими целями. Им преградили
путь и «мяса» из них наделали много, рожки да ножки от них остались. *** В1945
году вернулись с лесозаготовок. Оказалось, что начальником штаба полка
стал бывший командир роты, в которой я служил в первые дни пребывания на
Дальнем Востоке. Он меня хорошо запомнил. А надо было послать несколько
человек на курсы политсостава. Начальник штаба полка порекомендовал
меня. И с февраля по сентябрь 1945 года я учился в Военно-политическом
училище Хабаровского военного округа. По
поводу Победы в Хабаровске проходил митинг. Никогда у меня не было так
тяжело на душе, как на этом митинге. Кругом слезы. Хватают тебя: «Ты-то,
сынок, жив остался, а у меня убили». Люди плачут, нас, курсантов,
обнимают, целуют. Как-то особенно остро почувствовал, какое страшное
время пережила страна. Мы ведь тоже на грани были, шут его знает, возьмут японцы и начнут наступать… По
окончании курсов нам присвоили звания и 30 августа распределили по
частям. И в этот день вышел приказ Сталина, которым объявлялась война с
Японией. Подготовил Василий ДУРАКОВ. «Знамя Труда», 13 апреля 1995 года.
|