Климов Александр Васильевич
год рождения 1908
красноармеец
в РККА с 24.06.1941 года
Сапёр 421 отдельного сапёрного батальона 254 стрелковой Черкасской Краснознамённой ордена Суворова и Богдана Хмельницкого II степени дивизии. Награждён медалью "За боевые заслуги". Из наградного листа: "Красноармеец Климов А.В., участвуя в боях с немецкими оккупантами, с самого начала боевых действий проявил самоотверженность, мужество и отвагу. В период форсирования рек Днепра, Ю-Буга, Днестра и Прута товарищ Климов презирая смерть, показывая свой личный пример своим товарищам доставлял под ураганным артиллерийским миномётным огнём противника необходимое инженерное имущество к переправам. В период затишья боёв тов. Климов всегда проявлял инициативу и заботу о бойцах и офицерах, не зная сна и отдыха ремонтировал обмундирование всего личного состава батальона. За период пребывания в батальоне отремонтировал: гимнастёрок 380 шт., шароваров 420, шинелей 240 штук. В боях северо-восточнее гор. Ясен с 30.05 по 7.06.44г. тов. Климов образцово обеспечивал доставку мин на передний край обороны. Под жестокой бомбёжкой вражеской авиации и артиллерийским миномётным огнём доставил 823 противотанковых мины. Командир 421 ОСБ капитан Шемюков".
"Ушёл на фронт почти сразу же"
22 июня навсегда останется скорбной датой в нашей истории. В этом году исполнилось семьдесят лет с начала Великой Отечественной войны. Ровно 70 лет назад таким же июньским днём ушёл на эту войну мой дядя - Климов Александр Васильевич 1908 года рождения из деревни Щербинская Вилегодского сельсовета. Ушёл и больше не вернулся – погиб в далёкой от родных мест Румынии.
Я знаю о нём только из рассказов моей мамы – его младшей сестры – Нины Васильевны Поповой и его старшей дочери Людмилы Александровны Харитоновой из посёлка Фоминский. Младшая дочь, Александра Александровна Харитонова, живущая в Щербинской, отца не помнит – слишком мала была, когда он уходил на войну. Но его увеличенный портрет вместе с портретами других родных всегда висит на стене в её доме.
В юности дядя упал с высоких качелей и получил травму. Из-за этой травмы его даже не взяли на действительную службу в армии. До войны он работал портным. В селе Вилегодске была в те времена мастерская «Артель инвалидов». Там работали столяры, портные, сапожники. .. Портняжил он и дома. Жил Оля (так его называли домашние) с женой Фёклой Гордеевной и дочками Люсей и Саней в родительском доме, в отдельной избе. Жили все очень дружно, во всём друг другу помогая. Моя мама вспоминает, как вечерами они ходили «сидеть» в избу к брату, где было светло от десятилинейной лампы, необходимой ему для работы, и тепло от горячих утюгов. Помнит и то, как приносил он им из Вилегодска халву – невиданное по тем временам для деревенских детей лакомство. «Очень добрый был», - так характеризует она старшего брата. Когда его призвали на финскую войну, был даже рад этому. «Слава Богу, что не побрезговали», - сказал тогда он. Дочь Люся запомнила, как отец вернулся домой с финской войны: «Он пришёл домой рано утром (не приехал, а пришёл – машин тогда не было). Нас с сестрой разбудили, и мы пошли в избу к дедушке. Я была ещё полусонной, но папу узнала сразу и обвила его шею тонкими ручонками. Так и сидела с ним. Сестра Саня, которая на полтора года младше меня, не признала папу. Её подвели к нему, но от маминой руки она так и не отпустилась».
Такая мирная, казалось бы, профессия моего дяди оказалась очень востребованной с наступлением военного времени, когда нужно было в короткие сроки переодеть в военную форму миллионы мобилизованных на фронт. Иначе как объяснить тот факт, что его, инвалида, призвали в первые дни войны? Он ушёл 24 июня 1941г. в первой тройке мобилизованных из Вилегодского сельсовета. Так до самой смерти и занимался своим ремеслом: шил и ремонтировал солдатскую форму, продвигаясь по дорогам войны со специальным обозом. Его последние дни дома (хотя и дома-то он практически не был) Людмила Александровна помнит в мельчайших деталях, во многом - благодаря рассказам матери. Вот что она рассказывает: «Весна 1941 года была затяжная. Поля долго не были готовы к посеву, поэтому картошку наметили садить на 22 июня, воскресенье. Взрослые и дети были на огородах с раннего утра: кто ещё навоз возил, кто разбивал навоз, уже почти готовы садить. Но тут появился бригадир Павел Семёнович Харитонов, подозвал папу и сообщил, что началась война. Сколько-то посадили картошки, но не всю. Папа ушёл на работу. 23 июня он должен быть в Котласе – сдавать дела. Машин не было, как он добирался до Котласа? А в это время ему должны были вручить повестку на 24 июня. Всего три человека должны были отправиться. Те два человека, получив своевременно повестки, 24 июня с утра ушли в Ильинск, а папы ещё нет – где-то в дороге, хотя в 14 часов он должен быть в Ильинске, готовый к отправке. В это время бригадир готовит двух коней, на которых папа и мама верхом поедут в Ильинск. И вот папа пришёл. Не позавтракав, идёт в мастерскую, там всё сдаёт и быстрей возвращается в деревню. Лошади готовы. Папа, так и не покушав, взял вещевой мешок, лошадей под уздечку, и все мы пошли за деревню. Когда перешли речку, он стал прощаться с нами: с бабушкой (его мамой), со мной и моей сестрой. Папа был очень расстроен, что опаздывает, что это может очень плохо кончиться и для папы, и для работников Вилегодского сельсовета. Прощался быстро, сели с мамой на лошадок и поскакали. Бабушка свалилась на землю, сестричка стояла около бабушки, а я побежала за папой и мамой. Конечно, я далеко отстала, а они доехали до леса, и папа вернулся ко мне назад. Он сказал, что если он опоздает в Ильинск, его расстреляют. Ещё раз меня поцеловал, и они с мамой поскакали. Расстояние от деревни до Ильинска 18-20 км надо было преодолеть очень быстро. Лошадки были бойкие - это были выездные лошади колхоза. На сборный пункт явились вовремя. Папа был рад. Вечером мы поуспокоились, когда вернулась мама с лошадьми».
«Папы всё уходили и уходили, - продолжает свой рассказ Людмила Александровна. – Забирали и пожилых, которые нужны были где-то подальше от линии фронта. Деревня совершенно опустела. Теперь женщины выполняли и женскую, и мужскую работу. Дети быстро повзрослели. Постарше дети даже пахали, помладше – боронили. На полях работали как взрослые. Не досыпали, не доедали. Работали и бабушки – вязали на фронт рукавицы и носки. Все сушили картофель для фронта. Школьники сушили крапиву и рябину. Всё для фронта, всё для победы! За годы войны все обносились: ни одеть, ни обуть. А зима не спрашивает – приходит. Нужны валенки – нет, уледи – нет. Шерсть тоже сдавали государству. В колхозе были коровы, телята, овцы. Держали и пчёл, и кур, но всё это надо было для фронта. Людей шатало, но никто ничего не требовал для себя: ни еды вкусной, ни одежды, ни обуви».
В 1944 году Люся пошла в школу. Александр Васильевич к такому важному событию послал с фронта дочкам в конверте два воротничка из бахромы. Он в то время был уже за границей, в Румынии. Там, в Румынии, советских солдат встречали как освободителей. Люди были им очень благодарны и даже угощали, чем могли. Дядя писал в письмах домой, что отведал румынских пирогов. По словам Людмилы Александровны, они, тогдашние первоклашки, очень хотели побыстрее выучить все буквы и научиться писать, чтобы собственноручно написать письмо своим папам на фронт, но… «в середине сентября нам приходит письмо от папиного друга, который сообщил, что папу моего, Александра Васильевича, убили близ деревни Малаешти в Румынии». Писать стало некому. Моя мама тоже хорошо запомнила это письмо. Именно она вызвалась тогда прочитать его вслух, даже не подозревая о том, какую страшную весть ей придется озвучить. «Как нам было больно, тяжело, - вспоминает Людмила Александровна. - Мама, бабушка и мы с сестрой очень плакали. Мама и бабушка «ревели голосом». Громко-громко плакали и причитали. Страшно! В других домах то же самое было. Приходили похоронки, и родные так же плакали и голосили. Кажется, всё рухнуло, но жизнь продолжалась. Все ждали конца войны. 9 мая 1945 года мы пришли на уроки, а нам объявляют: «Кончилась война!». Нас распустили домой. Все были рады, кричали «ура!», а вот мамы нас встретили со слезами – ведь встречать-то с войны некого! Почти все лежат в могилах. Вернулось всего несколько человек: двое безруких, двое хромых, один безногий, ещё молодой парень с пробитой головой – и всё. Своих пап все мы очень жалели. Нам они очень были нужны. Люди плакали по убитым, но настроение стало подниматься, хотя 1945-46 годы были ещё очень голодными».
С огромной любовью и благодарностью вспоминает Людмила Александровна наших бабушку и дедушку. Я, к сожалению, их даже не знала – они умерли задолго до моего рождения. Александра Петровна и Василий Константинович помогали, чем могли, семье погибшего сына. «Без помощи дедушки и бабушки нам было бы намного тяжелее. Мама много работала. Была скотницей. Утром уходила рано, возвращалась поздно. Мы с сестрой - дома. За нами приглядывали бабушка и дедушка. Они были очень добрые. Когда нам становилось скучно, дедушка пел нам песенку. Мы очень любили слушать «Утушку луговую». Сидели вечерами с лучиной (керосину не было), с коптилкой. Ещё бабушка водила нас за грибами, за ягодами. А рыбки захочется, так бабушка берёт недотку (маленький бредень), ведро и отправляемся на речку. Бабушке жалко было нас – мы без папы. Она знала, как он нас любил».
Фёкла Гордеевна, став вдовой в 35 лет, замуж больше не выходила. Всю свою любовь и заботу она отдала дочерям, их детям и внукам. Где нужна была помощь, туда она и ехала. Бабушку Феню с любовью вспоминают шесть внуков и шесть правнуков. Не имея возможности быть похороненной рядом с любимым мужем, она завещала дочерям, чтоб все письма и фотографии отца они положили к ней в гроб. Они не могли не выполнить просьбу матери – так и сделали. Жалеют только, что не было тогда копировальной техники, благодаря которой можно было бы сохранить их и для себя, своих детей и внуков. А вот отцовский подарок – воротничок – Людмила Александровна хранит до сих пор. Это единственное, что осталось у неё на память об отце. Да ещё одна на двоих фотография с отцовской подписью: «Дарю на память дочкам Люсе и Сане. Храните и вспоминайте папу. А.Климов»
Имя А.В.Климова вместе с десятками других имён его земляков можно прочесть на стенде «Они погибли за Родину» у обелиска в родном Вилегодске. Это - всё, что получили они, заплатившие за победу своей жизнью. Вечная слава им - простым солдатам, погибшим за свою Родину. Мы не вправе забывать их!
Елена Маланина
"Знамя труда", 2011 год, 2 июля.