А мы не станем памяти перечить
И вспомним дни далёкие, когда
Упала нам на худенькие плечи
Огромная недетская беда.
Роберт Рождественский
 Ирина Михайловна Костина родилась в военном 1942 году в деревне Мышкино. Детство своё вспоминать не любит – слишком тяжёлым и безрадостным оно было. Войну не помнит по причине малолетнего возраста, но и после неё, что называется, хватила лиха. Когда девчушке было пять лет, умерла мама. Но в памяти дочки всё же осталась. Запомнилось Ире, как носила матери обед на ферму – бабушка посылала. Превозмогая страх, ходила она через лес, который начинался сразу за деревней, в Заморье, где находилась ферма. После смерти матери четверо детей остались сиротами: Фаине, старшей, было 16 лет, Николаю – 12, Ире – 5лет, Гале -1 год. Через год отец привёл мачеху, та родила ещё одного братика – Валерика. Всё Ирино детство прошло в труде и заботах о младших сестре и брате. На сенокос ходила с третьего класса. Вспоминает, как ходили с мачехой косить на дальние пожни. Ехал как-то мимо председатель колхоза М.И.Неронов и похвалил девчушку за то, что косит так ровно да гладко. А осенью на собрании в клубе ей даже подарок дали – платок. А уж с четвёртого класса стали Иру брать со взрослыми на всю сенокосную страду в Ячменище. Уставала очень, хотелось домой, но терпела. Свою картошку приходилось копать поздней осенью, когда заканчивалась колхозная уборочная страда. Помнится Ирине Михайловне, как они с братом Николаем убирали её в дождь и грязь, подкладывая под ноги доски. Закончила только семь классов. Некогда было учиться, нужно было помогать семье. После семилетки уехала в Череповец к старшей сестре в няньки и прожила там три года. Жила бы и дальше, но отец вызвал домой. Там случилось новое горе - заболела и вскоре умерла мачеха. Нужно было вести хозяйство и помогать с младшими детьми. Работала в колхозе на лошадях: возила сено, солому. И дояркой довелось быть, и свинаркой. Придёт домой усталая, а там дети малые кушать просят. «Луку нарежем, картошки варёной накрошим, водой зальём да посолим – та и еда была», – вспоминает Ирина Михайловна. Отец, Харитонов Михаил Гаврилович, трактористом работал. По всему району ездил пахать на своём колёснике, так что Ира оставалась за хозяйку. Трудно ей было с детьми. Иной раз начнёт ругать маленького брата за непослушание или ещё за что, а он – в слёзы да мамку звать. Сердце разрывалось от жалости.
Хлеб ей, семнадцатилетней, тоже пришлось самой стряпать. Не сразу получилось, но жизнь научила… Такая хозяйственная девушка не могла остаться незамеченной в деревне. Вскоре вышла замуж за Василия Костина. «Бери-бери, вон какая работящая», – говорила ему мать. До сих пор не может забыть Ирина Михайловна, как плакал из-за этого братик. Не хотел отпускать её в другой дом, ведь старшая сестра была ему вместо матери. Замужем она прожила всего четырнадцать лет. Муж трагически погиб. Осталась Ирина Михайловна одна с двумя сыновьями. Но даже на этом несчастья не закончились. Потом ещё и дом сгорел, сами только успели выбежать. Всё выдержала – не сломилась, духом не пала. Сейчас живёт в деревне Новораспаханная, по соседству со старшим сыном. С хозяйством не расстаётся до сих пор: корова, телёнок, поросята… При всём при этом и общественной работой успевает заниматься. Четыре созыва была депутатом сельского Совета. Сейчас Ирина Михайловна – член Совета ветеранов Вилегодска. Люди часто обращаются к ней: кто за советом, кто за помощью. Знают, что не останется равнодушной, чем сможет – поможет. Слишком много горя ей довелось испытать в жизни, поэтому и чужую беду принимает как свою собственную.
 А жительница д. Дресвянка Александра Александровна Непеина из-за войны не знала своего отца. Он ушёл на фронт, оставив дома беременную жену и двухлетнюю дочку Катю. А вернуться с войны и увидеть свою младшенькую ему было не суждено. Он погиб в Латвии 28 октября 1944г. Шура хоть и маленькая совсем была, но хорошо помнит, как голосом ревела мать, получив похоронку. «Когда у Гали (Г.И.Стенина) отец с войны пришёл, мы бегали смотреть, а у нас никто не пришёл, никто не вернулся» - горько вздыхает Александра Александровна. Трудно жилось им в военные и послевоенные годы. Ни одеть, ни обуть, ни поесть – ничего не было. И помощи ждать было неоткуда. Сестра Катя даже ходила побирать. «Сходит, кусочка принесёт, даст», - вспоминает Александра Александровна. Рано пришлось девочкам приобщиться к труду, чтобы хоть как-то помочь матери. Она, уходя на работу, давала дочкам задания: листу нарвать, веников принести…Шуре восемь лет всего было, когда мать стала брать её с собой на сенокос: «За носилки хоть схватайся да маленько поволочи". Комары кусают, надоест, но не убежишь… «Много ли от меня помощи было, а каждый день брали с собой за десять километров. А как десять лет исполнилось, стали посылать яровые чистить. Убежим купаться, так бригадир прибежит на реку и выгонит из воды», – рассказывает Александра Александровна. В школе поучилась неполных семь лет. Кочнегорские школьники (родом А.А.Непеина из деревни Кочнева Гора) бегали в Якушинскую школу всей гурьбой. Когда разливалось под Хомцом, бродили в уледях по воде, иногда даже ночевать в школе приходилось. Уледи, холщовая сумка через плечо, домотканая юбка в клеточку – таков общий портрет школьниц той поры. В летние каникулы трудились вместе со взрослыми: и навоз возили, и боронили на лошадях. В четырнадцать лет, как перестала учиться, ушла на ферму. Доверили девчонке стадо из двенадцати коров и быка производителя. Всех коров надо было подоить вручную, кипятильники раздежурить, котлы выносить, заваруху заварить - всё самой. В два часа ночи приходилось уходить из дома, чтобы всё успеть. А лето подойдёт – доярки ещё и на сенокос вместе со всеми ходили. С картошкой, с зерном мешки носили, хоть и были ещё совсем молоденькие. «Детства мы не видели», - с горечью в голосе заключает Александра Александровна.
 Непеин Вениамин Петрович: Мужчин всех призвали, отправили на войну. Тогда наше поколение 35-36гг работало с ребятами более старшего возраста 29-30гг. в то время даже лошадь самостоятельно запрячь не умели. Бригадир в дресвянской бригаде был Харитонов Иван Яковлевич. Дисциплина и порядок . так привыкли, что бригадир домой не заходил, приедет под окно и даст наряд. Очень ответственно относились. В годы войны много трудились. Очень много было вложено труда ребят 29-30гр. Участвовали в сенокосе, вместе с молодёжью работали женщины. Соседка Клавдия Семёновна бригадиром работала. Подчас трудились на голодном пайке. Были очень большие трудности с хлебом. В то время были призывы оказывать помощь фронту. Запомнилось, как население сушили картофель и отправляли на фронт, собирали тёплые вещи. Труженики тыла помогали всячески фронту, чтобы приблизить победу над врагом. Очень запомнилось известие об окончании войны. Мы в то время учились в школе. Такая была радость. Все ученики побежали домой сообщать своим родителям об окончании войны. Радиовещания в то время не было. Начали возвращаться с фронта мужчины, поднимали сельское хозяйство. Механизации не было, труд был тяжёлый, все работы выполнялись на лошадях. Трудились не покладая рук. Население обеспечивали сами себя хлебом. Давали зерно на заработанные трудодни. Карточная система обеспечения хлебом была отменена в 1947г. Колхозникам такие карточки не выдавались. Народ жил за счёт собственного хозяйства. Дисциплина и порядок были, ответственность. Детство есть детство. Все угоры были измяты: катались на санках, на самодельных лыжах. Летом играли в мяч, продольник. Пляски были, сами себя развлекали.
 Гавшева Антонина Савватеевна: К началу войны в нашей семье было 10 человек. Отца и старшего брата Николая сразу взяли на войну. Дома остались бабушка, которая вела всё наше хозяйство, мама да нас шестеро. Маму мы видели очень редко: она всегда была на работе. Уходила она из дома очень рано, а возвращалась очень поздно. Для меня, восьмилетней, бабушка тоже нашла работу. Я должна была сидеть в поле у завора и следить, чтобы в поле не прошёл скот, так как завор был с утра до вечера открыт, потому что возили навоз. Днём было очень жарко, вечером одолевали комары, а уйти было нельзя. А подросли, так и работы прибавилось. Нас, подростков, в деревне много было. С десяти лет ходили чистить яровые, лён, собирали корень в поле. Тех, кому исполнилось двенадцать лет, посылали к ночам на сенокос. Бывало, по четыре-пять недель не выпускали. Утром и вечером косили, а днём сено гребли.
Хорошо помню, как бабушка всю войну молилась за сына и внуков, ушедших на фронт, повторяя: "Материно благословение из синего моря достанет". Просила, чтоб Бог помог им выжить в этой войне. Хоть и ранены были, но все трое вернулись.
Каждое утро бабушка выдавала нам по лепёшке и приговаривала: «Это вам, детоньки, на весь день. Хоть ешьте, хоть смотрите, а больше не ждите.» Лепёшки были маленькие и состояли большей частью из травы, мукой обваливали только сверху, чтоб трава не развалилась. Век не забыть, как ходила по деревням и просила хлебушка у людей. Приду, постою, помолюсь... Кто даст, кто не даст. Пособираю, иду домой и в уме распределяю, кому какой кусочек дать. Особенно любила ходить в праздники. У кого была коровушка, у тех шанежки были даже помазаны. В ту пору очень много ходило побирашек. Бывало, заходили и к нам, а у нас и у самих есть было нечего. Но бабушка всегда говорила, что хоть луковку да надо подать, потому что они ещё нас бедней. С тех лет у меня выработалась привычка: если я нечаянно уроню хлебушек со стола или из рук, обязательно его подниму и поцелую, потому что мне этот голод запомнился на всю жизнь. Хлеб – это всему голова, и как люди не ценят хлеб – не понимаю.
В школе нас тоже немножко кормили. У школы был амбар, там был котёл, а в нём для школьников варился обед. Из амбара приносили в вёдрах и черпали каждому в свою посудинку. Запах был дымный-дымный, но нам эта еда казалась очень вкусной. Ходили в уледях, даже галоши, которые были лишь у немногих, казались роскошью. Я всегда завидовала детдомовцам. Хоть худо-худо они жили, без пап и без мам, но завтрак, обед и ужин у них были готовы. Они все ходили в коричневых формах и ботинках. Но ботинки были у всех на деревянной подошве. Семилетку закончила в 1950 году. Потом училась в Ильинске. Ходили пешем. В субботу, после уроков бежали домой. Через Пельно ходили, через Дьяконовицу ходили. Надо было картошку с дома нести, хлебушка. Денег, чтобы покупать еду в Ильинске, у большинства из нас не было. Помню, как сидели на физике, которая была последним уроком. Василий Алексеевич Собашников, учитель, сказал: «Вы, богоявленские, сидите, а в мыслях-то уже к Богоявленску подбегаете. Слушайте, чего я говорю.»
До сих пор в памяти слова Алексея Фёдоровича Стенина, бывшиего директора Вилегодской средней школы, который, выступая в День Победы, призывал школьников с уважением относиться к нашему поколению: " Всегда поздоровайтесь и низко поклонитесь им, ведь у них не было такого детства, как у вас. Они жили в войну голодными и холодными.» Я сидела, слушала и горько плакала.
 Из воспоминаний Ларионовой Евдокии Васильевны (д.Гришинская): «Как уходили на фронт, я не помню. А как пришли – помню. У каждого, кто приходил, собирались в избе всей деревней и слушали рассказы о войне. Папа у меня вернулся осенью, когда уже река встала. Кто сообщил – не знаю. Мама поехала встречать на лошади по этой стороне, а он пришёл через Котельницу по той стороне. Закричал на том берегу. Собрались мужики, бросили верёвку. Он привязал сам себя верёвкой, лёг на живот, так его и тянули по первому льду. Помню, как он посадил меня на колени и говорит: «Я ведь, доченька, твой отец». А я не узнала его, смотрю: какой-то военный дядя пришёл. Сели за стол. Он достал из рюкзака буханочку хлеба, она весила тогда грамм двести, такая маленькая-маленькая…Вот только тогда я наелась досыта хлеба.
Жили очень плохо: кушать было нечего, надеть нечего. Ходили в уледях да лаптях. Самая первая еда была спишка-репка, щавель. Клевер прямо так рвали и сосали. Ягоды зелёные в лесу собирали, как только они появлялись, и парили. Собирали песты на полях, пока поля не вспаханы. Берёзовый сок пили, сосновый. Когда взрослые рубили дрова, мы, малыши, бегали, искали грибы, любые - с червяками и без червяков. Нанизывали их на вички, держали над огнём, черви все выпадали, а грибы мы ели. Весной рады были мороженой картошке на полях. Летом бегали по берегу реки и ловили какие-то лебедки – корни от трав. Очень были вкусные. Чёрные орехи в берегах собирали. Только бы чем-нибудь утолить свой голод. На зиму заготовляли очень много ягод. Капусты много растили. Все кочерыжки парили в печке. А пареный лук казался нам конфеточкой. Зимой ели кипришиху, ягоды, толокно, поддымную кашу со сладкой водичкой, редьку пекли, галанку. Такая была наша пища».
Дети войны... Они были лишены детства. Взрослая жизнь тоже прошла в нелёгком труде и заботах о собственных детях. Так пусть хотя бы их старость будет спокойной и защищённой.
Елена Маланина
"Знамя труда", 2010 год, 15 мая
Эвелина Дмитриевна Вепрёва.
Дети поры военной
Дети поры военной,
Сколько же нам довелось узнать
Голода, холода, похоронок,
Над которыми выла мать.
На неокрепшие детские плечи
Война навалилась, где просвет?
Не доиграли, не доучились,
Взрослыми стали в 12 лет.
В школе за партой мечтали,
Когда бы поесть сытней?
Летом косили, зябь пахали,
В ночном стерегли коней.
Мы боронили, навоз возили,
Чистили мы и ячмень.
Сено гребли, скот пасли
И так всё лето, каждый день.
Под осень лён теребили,
За жнейкой вязали,
Картошку копали поздней.
С мешками таскались,
Под грузом сгибались,
Стянув пояски сильней.
Послевоенная юность
Тоже нелёгкой была.
У многих отцы не вернулись,
И вновь нас ждали дела.
Многие лес рубили в 15-16 лет,
Коров доили, телят кормили,
Ростили в поле хлеб.
От трудностей мы не сломались,
Не ныли, не жаловались на жизнь,
А вечерами даже плясали
И песни пели, только держись.
И жизнь мы прожили не зря,
Совестью своей не торговали,
Худо ли бедно, но все года
Мы что-то понемногу создавали.
|