Моя малая родина. Село Вилегодск. Вторник, 19.03.2024, 05:24
Приветствую Вас Гость | RSS
Главная | Мильков В.А.(продолжение) | Регистрация | Вход
» Меню сайта

» Статистика

Онлайн всего: 1
Гостей: 1
Пользователей: 0

» Форма входа

Продолжение. В начало http://selovilegodsk.narod.ru/index/milkov_v_a/0-479

Храм Богоявления Господня в с. Вилегодск

Мать сказала: «Надо»

Храм в Вилегодском – старинный, почти не закрывался, разве что недолгое время зерно хранили. Мильков вспоминает, как, бывало, на Пасху после танцев заходил вместе с друзьями, немного выпивший, свечку поставить. И мать, и бабушка у него были верующими, в детстве в храм водили.

– Бог спасал меня не раз, – рассказывает он. – Как-то раз нырнул, но там оказалось мелко, и я повредил позвоночник. Одна рука отнялась, выплыл с помощью другой. Во ­время службы на корабле дважды било электрическим током в 380 вольт, но остался жив. А то случай был, сбил меня автобус – ударил со спины. Да так, что я, пока летел, сшиб мужика весом больше ста кило и лишился зрения. Но уже через несколько часов снова стал видеть. В другой раз меня сбил ЗИЛ, гружённый удобрениями. Я по воздуху 20 метров летел. А потом меня подняли, и я пошёл.

– ЗИЛ отделался лёгким испугом?

– Вроде того. Правда, синяк большой был – можно сказать, от шеи до пятки. Бог меня хранит. Мне полных 59 лет, и я всё ещё жив.

– Как вы первый раз пришли на исповедь?

– Мать сказала: «Надо». Так-то я ходил, свечку ставил Николаю Чудотворцу, а потом…

– Когда это было?

– В восьмидесятые.

– Вы же были тогда комсомольским секретарём.

– Уже не был, но оставался членом райкома комсомола. И считал, что политика у нас в отношении Церкви неправильная. Ещё в пору моего секретарства приехали как-то раз из райкома. Выразили недовольство: «Почему у вас крестят детей?» «А почему не крестить? – спрашиваю. – Ничего страшного в этом нет». Меня двое ребят, члены местного комитета, поддержали: «Пусть крестят!» Девушки молчат, опасаются, а мы – парни – против выступили. В общем, большинством голосов решили: «Крестят и крестят, а нам соваться в это не надо». Райкомовские осерчали, конечно, спорили весь обеденный перерыв, да ещё рабочее время захватили. «Это противоречит!» – кипятились. «Ничему не противоречит!» – отвечал им. В общем, уехали недовольные. А ведь сами-то были крещёные, и сейчас то одного, то другого в храме вижу. Закончилось тем, что у одного из ребят, с которым мы вместе отбивались, двойня родилась. Он пошёл и крестил обоих. Мы были честными комсомольцами, идейными, но с глупостями к нам не подходи – Бога не отрицаем.

– Почему вы не хотели вступать в партию?

– Считал себя недостойным. Относился я к партии хорошо, и сейчас уважаю, но одну беду её отмечал для себя ещё тогда. Устав партии писан по заветам Христа, но всё там перефразировали, постарались забыть о его происхождении, Царствие Небесное заменив на светлое будущее. А я говорил: «Нельзя двумя параллельными путями идти к одной точке. Нельзя». Не надо было им отвергать религию – это их ошибка. В душах людей вера осталась, но их заставляли быть двуличными, скрытными, шло глумление над душой, совершались трагические ошибки, такие как репрессии.

– Все грехи на исповеди вспом­нили?

– Нет, всех сразу не вспомнишь. Много лет утро у меня начинается так: умываюсь холодной водой, пью святую воду, читаю молитвы. А потом уже с просьбами своими обращаюсь: за детей, за родных Господу говорю, а в конце прошу прощения.

* * *

На месте одной из разрушенных вилегодских церквей вырыли когда-то котлован. Хотели построить больницу, но СССР канул в Лету, а лечебницу открыли в старом клубе. Место заросло кустарником, стало ещё более диким, чем прежде, пока Мильков не объявил субботник. Люди пришли по доброй воле. Трактор засыпал яму, кустарники срезали, при этом Валерий Анатольевич пролил кровь, задев ногу бензопилой. Ещё один из вилегодских лесников, Александр Владимирович Лобанов, сказал: «Нужно поставить здесь крест». В тот момент он ещё не знал, что этот крест будет памятью не только о прошлых поколениях, но и о нём самом.

– Сходил на охоту, – говорит Мильков про Лобанова, – две утки подбил, рыбы наловил, домой пришёл и умер. Самая лёгкая смерть. Самая хорошая. И народу на похоронах было много.

– Оно, может, и так, да только покаяться не успеваешь, – говорит Игорь.

– Может, и успел, откуда знать, – отвечает Валерий Анатольевич. – Сорок дней недавно исполнилось. Напишите, пусть люди о нём помолятся.

– Напишу, – отвечаю я, вспоминая Лобанова.

Мы познакомились с ним осенью 2009 года. Он вспоминал, как прежде преподавал историю, одно время был даже директором здешней школы. Уже в зрелом возрасте смог исполнить заветную мечту – стать лесничим. Лошадь, ружьё и собака стали его спутниками в последние годы жизни. С конца 80-х, ещё в советское время, понял, что Бог есть, что благодаря православию Россия стала великой державой, а главное условие спасения России – возвращение в Церковь. Очень переживал, что люди его не слышат. Словно слышу, как он говорит:

– Война идёт… война. Если дальше к лучшему не изменится, будет плохо. Многие понимают, что спасение в православии, но в храм не идут, менять ничего не хотят. И я вижу, как шаг за шагом мы теряем свою землю. В деревню Колодино недавно пять волков зашло, прежде такого не бывало. У меня в прошлом году собаку утащили, Амуром звали. Поля зарастают, медведи там теперь как дома…

Царствие Небесное!

Нужно ли знать будущее?

– В августе 91-го прощались с СССР, – вспоминает Валерий Анатольевич. – Милиция не пускала в вилегодский райком коммунистов, а комсомольцам ещё разрешали туда заходить. Приходили люди с заявлениями: «Нас исключите, нас!» Мы рассматривали заявления, исключали. Паковали документы. За несколько месяцев до ГКЧП, в феврале, зашёл к другу в Вилегодском. Мать друга сидит вяжет. Увидев меня, газетку протянула – почитай. Стал я читать: какая-то женщина там рассказывает о будущем. Читаю смеюсь: выдумщица какая! Горбачёв, говорит, это эпоха уходящая, а Ельцин – приходящая. Хорошо бы им вместе подольше оставаться, чтобы переход прошёл плавно. Но этого не произойдёт.

«Горбачёв вон как прочно сидит, – думаю я, – а Ельцин то с моста свалится, то ещё что-нибудь учудит. Не может такого быть, чтобы он верх взял».

Читаю дальше. Про то, как в августе на улицах Москвы появятся танки, а спустя несколько лет там будут стрелять по Белому дому. Опять смеюсь: «Белый дом – он же в Вашингтоне, как известно, а не в Москве. Вот тебе и ясновидящая». Но всё равно интересно. Про дефолт 98-го и крах рубля. Про оранжевые революции и много чего ещё было там на нескольких страницах.

В общем, когда в августе танки действительно появились в Москве, я задумался, а потом не раз ещё бегал к этой женщине, брал газетку, смотрел, что ещё исполнилось.

– Может, это бесы подсказывали? – сомневается Игорь. – Они подсказывают, а люди исполняют…

Валерий Анатольевич пожимает плечами, что-то отвечает неопределённо. Может, и бесы. А может, и не бесы.

– Давно в эту газетку последний раз заглядывали? – интересуюсь я.

– Давно, в начале двухтысячных, уже при Путине. Захотел узнать, что дальше будет, а друг отвечает: «Да я её сжёг, как мать умерла». Помню только, что Африка покорит Европу и дойдёт до каннибализма, а в Америке с 44-го президента, это Обама, начнётся падение.

– Нужно ли нам знать будущее, Валерий Анатольевич?

– Надо, но не всем.

Потом добавляет: «Сколько народа погублено… Только в войну такое было».

Самый счастливый

«Я самый богатый и счастливый человек на этой земле», – настаивает Мильков. Я не спорю. Родился он в шестидесятом. Три года служил на Балтийском флоте, из них год в звании старшины второй статьи, учил парней из Алжира и Ливии ходить по морю, воевать, обслуживать имущество.

– Больше всего запомнились стрельбы, – говорит. – Естественно, удачные – неудачных не было. После них обычно рыбу ловили: бросим якорь и начинаем таскать треску.

– На чём плавали?

– Ходили, – поправляет Мильков. – На малом ракетном корабле «Бурун». Завтра у него день рождения – 18 июня.

– Будете отмечать?

– Ну, я всегда… Потом День ВМФ в последнее воскресенье июля. А 7 августа – день рождения нашего «Дивизиона плохой погоды», где я служил.

– Почему «плохой погоды»?

– Дивизион возник в годы войны и состоял тогда из эсминцев: «Бурун», «Молния», «Град», «Шквал», «Шторм», «Ураган», «Гроза», «Ветер» и так далее. Понятно, почему плохой?

– Понятно, – смеюсь. – А что было после армии?

– Хотел выучиться на врача, но так как семейное положение было сложное – отец инвалид второй группы, мать болела, брат учился на врача, – не вышло. На семейном совете пришли к такому решению: нужно мне помогать брату выучиться и о родителях заботиться. Такова участь последнего сына. Если бы не это, стоматолог в Вилегодске был бы. Это моя вина, что его нет. Так я больше пользы принёс бы, чем работая в совхозе токарем, мастером наладчиком автомобилей, комсомольским секретарём, лесником, главой администрации. От врача толку больше, но раз судьба так распорядилась, жалеть не о чем.

Живые и мёртвые

После разговора с Валерием Анатольевичем Мильковым возвращаемся к отцу Александру и матушке Нине. Они, как и прежде, усаживают нас за стол. Десять лет прошло после прошлой встречи. Радость от встречи омрачает грусть о тех, кого с нами больше нет. Не стало Лобанова. Уже несколько лет нет на свете чудесной Лены Непеиной – матери десятерых детей. Вспоминаю её, словно виделись только вчера. «Мы очень любим космос», – говорит она мне. «Что любите?!» – недопонимаю я. «Космос!»

– Вика, их старшая дочь, всё упрекала, мол, куда нас столько нарожала мама, – говорит матушка Нина. – А сейчас сама четвёртого вынашивает, в сентябре должна родить. А в храме они как галчата ротики на причастии открывают.

– Не усомнились в Господе после того, как мать так рано умерла?

– Не-ет! – в один голос отвечают батюшка и матушка. – После каждой службы на могилку к Лене ходят. Лампадка там всегда теплится. Вижу, когда мимо проезжаю.

– Рыбы в Вычегде мало, а в Двине есть, – вздыхает отец Александр, недавно вернувшийся с рыбалки.

– Батюшка щуку на шесть килограмм поймал, – поясняет матушка.

– Жёсткая, наверно? – спрашиваю.

Батюшка:

– Нет, после зимы она жирная. Вот с полмесяца-месяц ещё бы прошло – тогда да, деревянная стала бы. А эта – белая, нежная. Матушка котлет нажарила. Ох и вкусные!

В храме по-прежнему кто-то стучит, пилит – там вечный ремонт, а за столом покой, улыбающиеся люди подходят и, перекусив, убегают по каким-то делам. Батюшка даже не думает командовать – наоборот, удерживает: «Посидите», но нет. Это мир не наёмников, а добровольцев – людей самостоятельных, которым больше всех надо. Такими были и Лена, и Александр Владимирович. Таким, уверен, до последнего дня жизни останется Валерий Мильков.

Это место называется Виледь – кусочек русского мира посреди тайги. Ведёт он свою историю во Христе со святого Стефана Пермского, побывавшего здесь более шести веков назад, и останется после Второго пришествия Христова, когда воскреснут мёртвые, вернувшись к живым, и заживут они наконец так, как мечталось столько веков, – по правде и по любви.

 Владимир Григорян

Христианская газета Севера России «Вера»-«Эском», 2019 год, 14 выпуск (№ 832)

» Поиск

» Календарь
«  Март 2024  »
ПнВтСрЧтПтСбВс
    123
45678910
11121314151617
18192021222324
25262728293031

» Архив записей

» Друзья сайта
  • Создать сайт
  • Официальный блог
  • Сообщество uCoz
  • FAQ по системе
  • Инструкции для uCoz
  • Все проекты компании


  • Copyright MyCorp © 2024
    Бесплатный конструктор сайтов - uCoz